Внутренний голос*

О нем много говорят. Много шутят. И многие его побаиваются. Есть, которые с ним разговаривают, есть, которым вообще все равно, что он есть, и есть ли он? — все равно, и все равно, если он есть то откуда он, а если есть откуда, то откуда это откуда, и что всё это вообще такое, и такое? И никто почему-то не упоминает, как произошло знакомство с ним.

Хочется написать что-то такое, литературное и одухотворенное. Но зачем? Допустим, если есть зачем, то напишем.

На самом деле ничего такого не произошло шли обычные постновогодние дни общенародного холивара здоровья с разумом. Справедливым будет заметить, что автор данных строк преодолел его на спокойном потоке обычных новогодних забот, избежав грозных перекатов и омутов, с удовольствием погрузился в неторопливое постновогоднее предрождественское забытие, вынырнув тут же из него в двухдневный социальный ваакум. Из-за локального переезда в те дни, а точнее из-за места его назначения последние дни, а точнее, ночи были прошиты прерывистым рваным сном, ровной строчкой прошедшимся по всевозможным сновидениям.

В первый день сны были какие-то тусклые, усталые, напряженные, на сон ушло больше обычного, наверное отчасти это помогло восстановить силы, но часовые паузы между сном столь сильно утомляли, что выспаться никак не получалось. Эти паузы были столь сильно наполнены звуками, что исключало сон. в итоге, погрузиться в сон оказывалось возможным только после продолжительного забытия, которое то и дело прерывалось различным шумом, из-за чего и растягивалось на несколько десятков минут, за которые, кстати, можно было услышать многое. Где-то под землей туда сюда грохотали поезда метрополитена. Каждые полчаса за стеной прочищали свои голосистые связки старые настенные часы, с особым усердием отмечая полночь. А из окон доносился шум проспекта, постоянный несмолкающий безжалостный и тихий. Во время первого сна происходили какие-то странные события,то какие-то непонятные люди выстригают у меня на голове неведомое промо, объясняя, что так будет единственно верно, чему я грубо возмущаюсь, после чего меня переносит в самую паутину интриг каких-то неясных мне тайных межрелигиозных конфликтов, что, учитывая мою религиозную инфантильность окончательно ставит в тупик. При этом меня затягивает в самую гущу событий. Заявление, которое я должен написать, обладает каким-то компрометирующим смыслом, какие-то люди снова объясняют мне, что без этого заявления будет сложно противостоять каким-то внешним силам, я в это время невольно понимаю, что сам факт существования такого заявления, запросто может и меня затянуть в глубокую пучину компромата.
В следующую ночь мне предстоял короткий сон, много из которого я не запомнил, зато его окончание отчетливо и глубоко, в высоком разрешении и с сопутствующим эмоциональным фоном отпечаталось в моей памяти. В первые минуты я парил над океаном, это была большая высота. На горизонтах был только океан глубокого синего цвета. небо было как слеза, ни дымки, ни облачка. В какой-то момент я понял, что снижаюсь,я не знал, что делать, я чувствовал, что знал как управлять собой, но понимал, что забыл это. Она спокойным пронизывающим все вокруг до последней молекулы голосом сказала «не бойся, ты очень хорошо это умеешь, ты много раз делал это, попробуй, у тебя получится без проблем. Снижение чуть ускорилось появилось трение ветра, я сделал кувырок назад и увидел яркий сине-белый свет с контуром ее лица. Она была прекрасна, этот свет был прекрасен, тот восторг, который я испытал, мне вряд ли доводилось испытывать во снах когда-либо ранее. Я осознал, что поднялся гораздо выше, не преодолев ни сантиметра пути. расстояние потеряло всякий смысл, перемещение было условным усилием воли…